Задание 12. Работа с текстовым историческим источником: все задания

«Подготовительные меры к покушению …начались ещё зимой [предыдущего года]. С самого начала, под непосредственным руководством С.Л. Перовской, было установлено систематическое ежедневное наблюдение за выездами [царя] из Зимнего дворца, с целью определить время, направление и посещаемые им места. Шестикратные предшествовавшие покушения на жизнь царя понуждали власть к крайней осторожности и предусмотрительности в организации этих выездов... насколько это было возможно в условиях нахождения царя под открытым небом и вне обычной защиты стен, караула и вообще всяких преград. Так, например, выезд всегда совершался… из дворцового подъезда, защищённого особой глухой деревянной пристройкой… Закрытая карета, охраняемая четырьмя вооружёнными конвойными в черкесках, по данному сигналу въезжала через левые ворота внутрь пристройки и через некоторое время, взяв седока, выезжала через правые ворота… Засим один и тот же маршрут подряд никогда не повторялся… В организацию по наблюдению за выездами царя входило шесть человек: 1. Н. Рысаков, 2. студент Гриневицкий, 3. А.В. Тырков, 4. Е.Н. Оловенникова, 5. студент Тычинин и 6. автор сего сообщения… Наблюдения производились более двух месяцев. Из вышеупомянутых лиц кроме С.Л. Перовской непосредственное участие в покушении… принимали лишь Рысаков и Гриневицкий.

В момент покушения я находился на Невском проспекте, где взрыв первой бомбы, брошенной Рысаковым, был принят гуляющими за обычный двенадцатичасовой выстрел пушки с Петропавловской крепости…»

«Вид набережной и… улиц был необычный. Всюду виднелись разъезды кавалерии и пехотные патрули. Площади охранялись взводами и эскадронами...

…Весь угол Александровского сада был занят толпой рабочих… Некоторые влезли на деревья... Подростки и даже просто мальчишки… повисли на самой решётке. Вся эта толпа по временам орала, свистела, шикала…

И вот в момент прохода войск, или при угрожающих движениях оружием, толпа облаивала эти войска, обзывая их опричниками, убийцами, мерзавцами и проч.

…Толпа прибывала, конница их разгоняла…

Вдруг усилившиеся крики заставили меня обратить всё внимание на толпу, занимавшую самый угол Александровского сада.

Очевидно, толпа принимала всё более угрожающий тон и вызывающее поведение. Усилившиеся крики, надо думать, были ответом на предупреждение о стрельбе (в этот день войска были исключительно с боевыми патронами)… Большинство, вероятно, были до последнего момента уверены, что будут стрелять холостыми, а о настоящих и не думали. Слышались возгласы: Господи, да что же такое? Неужели в своих-то! в братьев!! Мгновения летели… Офицеры отошли за строй, быстро сняли фуражки и перекрестились…

Залп, хороший выдержанный залп раздался в морозном воздухе… Почти весь первый ряд повалился… Раздался второй такой же залп… Затем несколько одиночных выстрелов (пачками)… Толпа бросилась бежать…

Какая-то дама нервно говорила: Вы слышали, Гапона убили!.. Они стреляли в крестный ход».

«В течение нынешнего года …совершилось много замечательных событий, но все они таковы, что наводят на душу неизъяснимую тоску…

Неудавшийся мир, заключённый в прошлом году Берлинским договором, осудит история…

К сожалению, всё, что я предчувствовал и предсказывал в своих записках в начале войны, всё сбылось с математической верностью…

Ожидаемого чуда не свершилось… Правительство вело войну за идею, в которую оно не только не верит, но которой оно по инстинкту враждебно. Сам государь увлёкся словами и даже, может быть, одну минуту заразился общим народным настроением и энтузиазмом к идее, которая ему, в сущности, инстинктивно противна. Что же мудрёного, что … в дипломатической борьбе с противниками, ясно осознававшими свой интерес и важность мысли, лежавшей в основе славянского движения в России, наши дипломаты сейчас почти без боя готовы были всё уступить…

Неудовольствие во всех слоях [общества] увеличивается и принимает различные формы. Странно сказать, но… в настоящее время, что удерживает общество от выражения своего неудовольствия, – это нигилисты. Их безобразные учения и действия поддерживают власть и сдерживают массу недовольных от справедливого негодования. Неискусное отношение правительства к нигилистам [принесло] жестокие плоды. Политические заговоры и самые крайние учения и партии приняли огромные размеры и вступили в борьбу с властью».

«Тот, кто следил с самого начала за ходом крестьянского вопроса, кому были известны все подробности и закулисные тайны их, тот не может не верить в непосредственное участие Провидения в этом деле… Необъяснимым остаётся для потомства как самая решимость государя возбудить вопрос, которому он прежде не сочувствовал, так и быстрый ход его, несмотря на единодушное стремление всех лиц, власть имеющих, ежели не совсем задержать его, то по крайней мере весьма замедлить его радикальное разрешение. С той же неизвестностью приближается ныне вопрос крестьянский к своей окончательной развязке. На днях он поступил из Комитета в Государственный совет. Тут готовится сильная по численности оппозиция, но слабая по качествам её представителей. Можно почти с достоверностью полагать, что проект Редакционных комиссий будет утвержден государем с весьма незначительными изменениями. Но вопрос будет стоять теперь в порядке исполнения. Тут же представляется загадкой – и форма объявления народу, и средства сохранения порядка. Дай бог, чтобы и тут факт не оправдал бы ожиданий, ибо ожидания весьма тревожны. Проект Манифеста… ещё более убедил меня в невозможности объявить народу освобождение в такой форме».

«Чего же ты, собака, хвастаешься военной храбростью и хвалишь за неё других собак и изменников? Господь наш Иисус Христос сказал: «если царство разделится, то оно не сможет устоять»; кто же может вести войну против врагов, если его царство раздирается междоусобиями? …И выходит, что ты – ничтожество; дома ты – изменник, а в военных делах ничего не понимаешь, если хочешь утвердить храбрость на самовольстве и междоусобных бранях… А что ты писал, что будто бы «[ты и твои друзья бояре-воеводы] покорили и подчинили прегордые царства под властью которых были ваши предки», – это справедливо, если речь идёт об одном Казанском царстве, под Астраханью же вы не только не воевали, но и в мыслях не были…

[Ливонские] города, по-твоему, достались нам благодаря старанию наших изменников. Как же ты научился от отца своего, дьявола, говорить и писать ложь! Вспомни, как, когда началась война с ливонцами… сколько мы услышали укоризненных слов от попа Сильвестра, от Алексея (Адашева) и от вас – не стоит подробно и рассказывать!»

«Весною... молодёжь, принявшая программу движения, отправлялась по железным дорогам из центров в провинцию. У каждого молодого человека можно было найти в кармане или за голенищем фальшивый паспорт на имя какого-нибудь крестьянина или мещанина, а в узелке поддевку или вообще крестьянскую одежду… и несколько революционных книг и брошюр.

Из Петербурга революционеры двинулись одни на родину или места, где у них имелись какие-нибудь случайные связи, другие – большинство – на Волгу, где они ожидали найти наиболее благоприятную почву для революционной деятельности...

Таким образом… революционеры рассыпались по всему обширному пространству Европейской России… Работа в народе, как и самое начало движения, оставалась неизвестной обществу до времени крупных арестов…

Первою заботою революционеров, двинувшихся в народ, было приискание таких пунктов в районе будущей их деятельности, в которых можно было бы поселиться (оседлые пропагандисты) или из которых можно было совершать экскурсии в народ (летучие пропагандисты)… Кружки устраивали с этой целью кузницы и другие мастерские...»