(1) Я никак не могу понять, почему эта книга дается мне с таким трудом. (2) Казалось, что более десяти лет я регулярно пишу о состоянии современного русского языка, выступая, как бы это помягче сказать, с позиции просвещенного лингвиста. (3) Эта позиция заключается в том, что для русского языка не страшны ни поток заимствований и жаргонизмов, ни вообще те большие и, главное, быстрые изменения, которые в нем происходят. (4) Русский язык «переварит» все это, что-то сохранив, что-то отбросив, выработает, наконец, новые нормы, и на место хаоса придет стабильность. (5) Кроме того, даже в хаосе можно найти положительные стороны, поскольку в нем ярко реализуются творческие возможности языка, не сдерживаемые строгими нормами.
(6) В этот раз откровенно ничего не получалось, пока я не понял, что просто не хочу писать, потому что не хочу снова вставать в позу просвещенного лингвиста и объяснять, почему русскому языку особые беды не грозят. (7) Не потому, что эта позиция неправильная. (8) Она правильная, но она не учитывает меня же самого как конкретного человека, для которого русский язык родной. (9) А у этого конкретного человека имеются свои вкусы и предпочтения, а также, безусловно, свои болевые точки. (10) Отношение к родному языку не может быть только профессиональным, потому что язык – это часть нас всех, и то, что происходит в нем и с ним, задевает нас лично, меня, по крайней мере. (11) Точнее всего об этом сказал Николай Глазков:
Я на мир взираю из-под столика:
Век двадцатый, век необычайный.
Чем он интересней для историка,
Тем для современника печальней.
(12) Чтобы наглядно объяснить разницу между позициями лингвиста и обычного носителя языка, достаточно привести один небольшой пример. (13) Как лингвист я с большим интересом отношусь к русскому мату, считаю его интересным культурным явлением, которое нужно изучать и описывать. (14) Кроме того, я уверен, что искоренить русский мат невозможно ни мягкими просветительскими мерами (то есть внедрением культуры в массы) , ни жесткими законодательными. (15) А вот как человек я почему-то очень не люблю, когда рядом ругаются матом. (16) Таким образом, я как просвещенный лингвист отношусь к нему с интересом, пусть исследовательским, и с определенным почтением как к яркому языковому и культурному явлению, а вот как обыватель мат не люблю и, грубо говоря, не уважаю. (17) Вот такая получается диалектика.
(18) Вообще, как и любой обыватель, я больше всего ценю спокойствие и постоянство. (19) А резких и быстрых изменений, наоборот, боюсь и не люблю. (20) Но так уж выпало мне – жить в эпоху больших изменений. (21) Прежде всего меняется, конечно, окружающий мир, но брюзжать по этому поводу как-то неприлично, тем более что есть и приятные изменения. (22) Может ли язык оставаться неизменным, когда вокруг меняется все: общество, психология, техника, политика?
(М.А. Кронгауз*)
* Максим Анисимович Кронгауз – лингвист, профессор, доктор филологических наук, директор Института лингвистики РГГУ, автор монографий и учебников.