– Всего хорошего, мессир, – произнесла она вслух, а сама подумала: «Только
бы выбраться отсюда, а там уж я дойду до реки и утоплюсь».
– Сядьте-ка, – вдруг повелительно сказал Воланд. Маргарита изменилась в
лице и села. – Может быть, что-нибудь хотите сказать на прощанье?
– Нет, ничего, мессир, – с гордостью ответила Маргарита, – кроме того, что
если я еще нужна вам, то я готова охотно исполнить все, что вам будет угодно. Я
ничуть не устала и очень веселилась на балу. Так что, если бы он и продолжался
еще, я охотно бы предоставила мое колено для того, чтобы к нему
прикладывались тысячи висельников и убийц. – Маргарита глядела на Воланда,
как сквозь пелену, глаза ее наполнялись слезами.
– Верно! Вы совершенно правы! – гулко и страшно прокричал Воланд. – Так и
надо!
– Так и надо! – как эхо, повторила свита Воланда.
– Мы вас испытывали, – продолжал Воланд, – никогда и ничего не просите!
Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и
сами все дадут! Садитесь, гордая женщина!
Воланд сорвал тяжелый халат с Маргариты, и опять она оказалась сидящей
рядом с ним на постели.
– Итак, Марго, – продолжал Воланд, смягчая свой голос, – чего вы хотите за то,
что сегодня вы были у меня хозяйкой? Чего желаете за то, что провели этот бал
нагой? Во что цените ваше колено? Каковы убытки от моих гостей, которых вы
сейчас наименовали висельниками? Говорите! И теперь уж говорите без
стеснения: ибо предложил я.
Сердце Маргариты застучало, она тяжело вздохнула, стала соображать что-то.
– Ну, что же, смелее! – поощрял Воланд. – Будите свою фантазию,
пришпоривайте ее! Уж одно присутствие при сцене убийства этого отпетого
негодяя-барона стоит того, чтобы человека наградили, в особенности если этот
человек – женщина. Ну-с?
Дух перехватило у Маргариты, и она уж хотела выговорить заветные и
приготовленные в душе слова, как вдруг побледнела, раскрыла рот и
вытаращила глаза. «________! ________! ________! – прокричал ей в уши чей-то назойливый,
молящий голос. – Меня зовут ________!» – И Маргарита, спотыкаясь на словах,
заговорила:
– Так я, стало быть, могу попросить об одной вещи?
– Потребовать, потребовать, моя донна, – отвечал Воланд, понимающе
улыбаясь, – потребовать одной вещи!
Ах, как ловко и отчетливо Воланд подчеркнул, повторяя слова самой Маргариты
– «одной вещи»!
Маргарита вздохнула еще раз и сказала:
– Я хочу, чтобы ________ перестали подавать тот платок, которым она удушила
своего ребенка.
Кот возвел глаза к небу и шумно вздохнул, но ничего не сказал, очевидно, помня
накрученное на балу ухо.
– Ввиду того, – заговорил Воланд, усмехнувшись, – что возможность
получения вами взятки от этой дуры ________ совершенно, конечно, исключена –
ведь это было бы несовместимо с вашим королевским достоинством, – я уж не
знаю, что и делать. Остается, пожалуй, одно – обзавестись тряпками и заткнуть
ими все щели моей спальни!
– Вы о чем говорите, мессир? – изумилась Маргарита, выслушав эти
действительно непонятные слова.
– Совершенно с вами согласен, мессир, – вмешался в разговор кот, – именно
тряпками, – и в раздражении кот стукнул лапой по столу.
– Я о милосердии говорю, – объяснил свои слова Воланд, не спуская с
Маргариты огненного глаза. – Иногда совершенно неожиданно и коварно оно
пролезает в самые узенькие щелки. Вот я и говорю о тряпках.
М. Булгаков. «Мастер и Маргарита»