(1)Описаний насилия в литературе, пожалуй, не избежать. (2)Даже в детских
книжках на козлика нападают серые волки с весьма плачевными для первого
последствиями, Карабас-Барабас мучает кукол, а похождения Колобка
кончаются трагической гибелью героя в пасти Лисы. (3)Что делать, наш
окружающий мир испорчен и развращён. (4)Насилие является как бы его
составной частью. (5)Однако описание насилия может иметь либо
нравоучительную цель, либо развращающие последствия. (6)Насилие было и
есть, но самое главное то, как мы сами к нему относимся.
(7)Художественная литература, в основном, имеет нравоучительную цель. (8)И
описываемое ею насилие также призвано научать человека поступать так или
иначе. (9)Картина насилия показывает возможные следствия ошибочного
поступка. (10)В упомянутых примерах Козлик идёт в потенциально опасное для
себя место – лес, Колобок отличается непослушанием родителям (Бабке и
Дедке), а также самоуверенностью и легкомыслием по отношению к
потенциальному партнёру (Лисе). (11)На примере Карабаса-Барабаса читатель
может сделать вывод, что, если будешь жестоко обращаться с подчинёнными,
найдётся и на тебя управа в лице какого-нибудь Буратино.
(12)Итак, цель литературы – воспитать человека, который сможет правильно
жить в данном обществе. (13)Разъяснить, как нужно поступать, а как нельзя, показать ему идеал, к которому человек должен стремиться. (14)Вот только и
общество бывает очень разным, и, соответственно, идеал: нацистский, коммунистический, христианский.
(15)Древний мир, несмотря на временное отдаление, оставил нам множество
примеров идеала языческого мира. (16)Литература Древней Греции – это в
основном воспевания подвигов, с которыми насилие непосредственно связано.
(17)Вся мифология – это кипение страстей и вершения насилия; например, Аякс
Малый, сын Филея, царя локрийского, отбивает у троянцев труп Патрокла
(подвиг), погибает при возвращении на берегу Евбеи от гнева Афины за насилие
над Кассандрой (возмездие за насилие). (18)Подвиг и насилие так тесно
переплетаются в мифологии, что невозможно понять, что же восхваляется
конкретно: доблестные подвиги героя или закономерная расплата за
преступление. (19)И то и другое – геройство. (20)Он совершил подвиг, рискуя
жизнью – он герой! (21)Он получил наказание от богов – и погиб как герой
опять-таки.
(22)Главное – героическое деяние, а совершает человек при этом насилие или
нет, уже неважно. (23)Наверное, можно и насилие, но чтоб непременно было
героическое насилие! (24)Я утрирую, конечно.
(25)Средневековье – тысячелетие христианства – оставило немного примеров
настоящей художественной литературы. (26)В основном в тысячелетие
христианства создаются серьёзные источники, летописи, хроники, анналы,
жития конкретных людей, а вовсе не вымышленных персонажей. (27)В средние
века, вероятно, более всего создавалось поучений детям, наследникам,
потомкам, например Поучение Владимира Мономаха. (28)Человек старался
жить по заповеди Божьей, чтобы заслужить настоящее царство – вечное
Царство Божие – вместо временного.
(29)Насилие очень часто описывается в художественной литературе Нового
времени. (30)Например, А. Дюма пишет увлекательнейший роман «Граф Монте-Кристо», где герой главной своей целью ставит отмщение и в течение
множества печатных листов его осуществляет. (31)Ни на какое Небо человек
больше не надеется и не уповает, творит месть, и достаточно страшную месть,
своими руками, полагаясь во всём только на себя.
(32)В XIХ веке укореняется новая феноменальная ценность. (33)Это уже не
человек, а идея человека. (34)Например, если в романе «Капитанская дочка»
(1836 г.) отец должен прятать свою дочь от восставших крестьян, дабы они не
убили её только за то, что она дочь коменданта, автор романа целиком и
полностью на стороне отца-коменданта, то в конце XIX века, в романе «Овод»
(1897 г.) когда персонаж жаждет убить кардинала Монтанелли не за что-то, а из
принципа, сочувствие автора склоняется в сторону принципиального убийцы.
(35)Апогея эта феноменальная ценность человеческой идеи достигает в ХХ веке.
(36)Идее служит всё. (37)Человек, человеческая жизнь не представляет
ценности, если она не согласована с идеей. (38)Насилие становится правильным,
если сопутствует идее. (39)Комиссар, убивающий на войне своего брата, прав,
потому что это соответствует правильным «нашим» идеям. (40)Фашистский
офицер, убивающий еврея, не прав, потому что идеи у него неправильные и «не
наши» (хотя и брат комиссара, и еврей совершили один и тот же «проступок»: не
хотели отдавать деньги).
(41)Итак, описание насилия было в литературе всегда. (42)И всегда подобные
описания имели нравоучительную цель: научить поступать человека так, как
нужно для настоящего общества. (43)Даже если писатель не ставит эту цель
перед собой сформулировано – чётко, она всё равно есть в его произведениях,
потому что любое чтение – это потенциальное научение человека моделям
определённого поведения.
(44)Сейчас в литературе начала XXI века достаточно сцен насилия, и порой в
неоправданном количестве. (45)Наш современник, который уже достаточно
«закалён» многочисленным насилием в СМИ, литературе, кинематографии, уже
привык, что насилие – необходимо, оправданно, идейно подкреплено, и если
его творит положительный герой – то оно правильно и хорошо. (46)Так вот,
современному читателю, дабы произвести на него впечатление, требуется
скармливать всё больше и больше насилия. (47)Неудивительно, ведь к
маленьким дозам читатель уже давно привык. (48)Но такое направление
искусства, когда автор старательно описывает обилие сцен насилия, говорит
скорее о воспевании автором вседозволенности. (49)Хочет он этого или не
хочет, но именно этому он учит своего читателя.
(50)Сейчас иное время и иной век. (51)Возможно, каждому нужно
самостоятельно подумать над ценностями, целями и насилием, которое многие
так стремятся оправдать.
(По А. М. Возлядовской*)
* Алла Михайловна Возлядовская – современный российский публицист и
писатель.