(1)Ни одна другая наука, даже знаменитая литература, не говорит в такой
степени о людях, как история. (2)Мы-то помним только Великих. (3)О них пишут в
учебниках, о них снимают фильмы. (4)Да, по заслугам. (5)Да, по праву и по чести.
(6)Да, по славе – худой или доброй. (7)Но... но я всегда смотрел на историю
немного иначе – и этим «иначе» она зачаровывала меня и заставляла
сопереживать так, как не сопереживают «просто прошлому» с набором Дат и
Имён. (8)Большинство тех, кто полюбил историю, начинали с восхищения
именно Великими, с того, что тайком примеряли на себя именно эту роль.
(9)Нет, не от тщеславия, я думаю. (10)Просто так было удобней и проще, вот и
всё. (11)Легче себе представить то, чем восхищаешься.
(12)А у меня было не так.
(13)Классе в четвёртом я рассматривал один из рисунков Ледового Побоища.
(14)Художник был хорош (не помню, кто, если честно – даже не помню, где был
этот рисунок), он нарисовал не статистов, а живых людей. (15)И вот помню, что я
обратил внимание на лицо одного из орденских рыцарей. (16)Он как раз
пытался выкарабкаться из полыньи – уже немолодой, без шлема... (17)И вот на
его лице было написано досадливое недоумение: да чёрт побери, как же так,
столько раз уже были эти бои, и вот именно сейчас...
(18)Нет, я не начал его жалеть или что-то ещё. (19)Но я задумался о нём. (20)Он
ведь не возник на берегу Чудского озера, как воины из чёрного дыма в
нравившемся мне тогда фильме «Самый сильный». (21)Он как-то где-то жил, у
него были жена и дети (я тогда не знал – а вернее, как-то не примерял к
орденским воинам монашеские обеты) и вообще... (22)О чём он думал? (23)Чего
хотел? (24)Погиб в конце концов или нет?..
(25)Мы знаем Архимеда и знаем, как он погиб. (26)А как звали мальчика, который
принёс в ту ночь воду и лепёшки на стену своему отцу? (27)Вот он стоит под
полой отцовского плаща, слушает, как отец ест, чувствует рядом его – сильного,
родного... (28)Что было с ним, этим мальчиком? (29)Бросился ли он назад, в
город – к матери? (30)Спасаться около неё или защитить её? (31)Или было не так,
и он с отцовским дротиком бился рядом со взрослыми и пал – как он пал?
(32)Никто не скажет, как было. (33)Но я хочу, чтобы этих людей помнили.
(34)Помнили, не зная даже по именам, не зная, были ли они...
(35)Когда-то я читал рассказ – не помню ни автора, ни названия. (36)На уроке
истории бездельника-пятиклашку вдруг поражает слово «РИМ!» (37)Ему
слышится в нём что-то такое, что он пытается объяснить учителю, но тот не
слышит того, что слышит мальчик. (38)И, получив двойку, пятиклашка засыпает
вечером. (39)Он думает: вот они... они были. (40)И вдруг – исчезли! (41)Совсем!
(42)Ничего после себя не оставили. (43)Как же так? (44)Это ведь несправедливо и
страшно...
(45)Раньше принято было говорить, что историю надо знать, чтобы учиться на
ошибках предков. (46)Сейчас всё чаще и всё циничней рассчитано представляют
историю как цепь мерзости, низости, коварства, глупости – мол, и только теперь
воссияло над планетой солнце демократии, а на тех ошибках мы ничему не
должны учиться, потому что там всё было сплошной ошибкой.
(47)Я не согласен с первым подходом, и мне омерзителен второй.
(48)История на самом деле учит нас только одному: они – были. (49)Они были
такие же, как мы. (50)Они любили, ненавидели, умирали, радовались, строили,
разрушали, мечтали, верили, рождались и странствовали.
(51)Верьте доброму и светлому. (52)Верьте Любви, Верности, Отваге и Чести,
примеры которых подаёт нам История. (53)Не стыдитесь этой веры. (54)Стыдно
другое – быть циником и всезнайкой. (55)Стыдно препарировать Историю ради
своих теорий или просто чтобы заработать «имя», пускай и не очень-то чистое.
(По О. Н. Верещагину*)
*Олег Николаевич Верещагин (р. 1973) – русский писатель-фантаст, педагог и
публицист.
варианта из списка.